ТЕТРАДЬ ШЕСТАЯ (1934 год)
Мемуары
Степана Васильевича Бондаренко. Эта часть написана в 1976-77 годах.
|
МТС без машин и тракторов
6 марта 1934 года меня вызвали в Ростов-на-Дону, в политсектор Крайземуправления. Здесь сказали: "Вы назначены начальником политотдела вновь организованной Ново-Ивановской МТС Ново-Покровского района. Срочно выезжайте туда и приступайте к работе - на носу уже весенний сев. Пока Вы один едете туда. Скоро подошлём других работников политотдела." Ново-Покровский район считался одним из самых отстающих и трудных районов в крае. В ночь с 8 на 9 марта я был уже на станции
Ново-Покровская. Меня встретил подводчик из райисполкома (от станции до
райцентра - километра два). Шёл сильный дождь пополам со снегом. Темень
и грязь непролазная. Пока доехали до гостиницы (дома колхозника), я весь
промок. В гостинице, как всегда было в те времена, - сыро, холодно, неуютно.
Дождавшись утра, пошёл в райком партии. Там, в кабинете, сидел пьяный
секретарь райкома Варфоломеев; я знал его, ещё работая в газете "Молот".
Помощник не допустил меня к нему: "Вчера состоялось бюро Крайкома
и Варфоломеева сняли с работы. Идите к председателю райисполкома."
Главное - мне надо было скорее добраться до станицы Ново-Ивановской, находящейся
от районного центра в 45 километрах. День был солнечный. Дорога шла под гору, подсохла, и наша тачанка покатилась веселей. До станицы оставалось с километр. На дороге встретился всадник. Поравнявшись с нами, он поздоровался и стал внимательно рассматривать меня. Проехав метров 100 вперед, повернул коня и последовал за нами. Въехали в станицу. Почти на самом краю её находился сельский совет, и кучер направил лошадей во двор, чтобы там остановиться, отдохнуть и покормить их перед выездом обратно, домой. Взяв с тачанки чемодан и поблагодарив кучера, я пошёл в контору МТС, которая располагалась через улицу против сельсовета. Когда я уже взошёл на крыльцо конторы, заметил, что всадник также заехал во двор сельсовета и о чём-то расспрашивал кучера. В конторе я застал директора МТС, представился: На следующий день решил никуда не ездить
и на месте, в МТС, более подробно ознакомиться с обстановкой: побеседовать
с директором, главным агрономом. |
Будет ли политотдел сажать?
Положение в колхозах выглядело крайне сложным
и трудным: все работы проводились живым тяглом - лошадьми и волами. Лошадей
насчитывалось относительно много, но все они были малиинчатые, т.е. подозреваемые
в заболевании сапом. Тогда в крае периодически проводилась малиинизация
лошадей. И всех малиинчатых лошадей со всего Ново-Покровского района отправляли
в колхозы станиц Ново-Ивановской и Плосской. Это был своеобразный сапизолятор.
На этих лошадях можно было работать, однако категорически запрещалось
выезжать на них за пределы этих станиц. Уход за этими лошадьми был плохой,
- люди боялись даже близко соприкасаться с ними, чтобы не заразиться.
Большинство животных было истощено, происходил огромный падёж. При создании
сапного изолятора здоровых лошадей, имевшихся в Ново-Ивановской и Плосской,
забрали и передали в другие колхозы. Для успешного осуществления предстоящих задач
прежде всего нужно было иметь надежные руководящие кадры в колхозах. Я
попросил директора МТС дать характеристику каждого председателя колхоза,
его заместителя (полевода), секретарей партячеек, бригадиров. Он сообщил
мне некоторые данные. Однако директор МТС сам работал в станице всего
два месяца, и, естественно, как следует не знал этих людей. Поэтому я
решил побеседовать с председателем сельсовета Стрельцовым. Он был коммунистом,
местным станичником, знал подноготную всех местных работников, а также
и присланных в колхозы из города по мобилизации. Первым пригласил председателя колхоза "Путь
к социализму" Тимошенко (его имени и отчества память не сохранила).
Я уже знал, что он коммунист, сын красного партизана. Сам два года назад
вернулся из Красной Армии. В общем, о нем положительно отзывались директор
МТС и председатель сельсовета. Вторым зашёл ко мне парторг (секретарь партячейки)
этого колхоза Зарубин. Лет 45-ти. Высокий, несколько сгорбившийся, неповоротливый,
в кожаной куртке. Рабочий из Ростова. С год назад направленный сюда по
мобилизации. Он считал себя временным человеком в колхозе, семья его по-прежнему
жила в Ростове. Он сразу же заявил мне: Намного позже, <в октябре 1935 г.>
когда Лука Дорофеевич был уже председателем колхоза им.XVII партсъезда,
он мне рассказал следующее: |
Колхоз "Сельмаш": всё недружно
На 12 марта, третий день моего пребывания в Ново-Ивановской, был назначен выезд в поле всех бригад в полном составе: надо было завершать обмолот оставшейся с осени в копнах пшеницы, убрать подсолнечник, готовить землю - очищать от сорняков - для пахоты и посева яровых. Самым отстающим в МТС колхозом считался "Сельмаш",
и я решил в этот день побывать в его бригадах. Часов в 6-7 утра пошёл
на бригадный двор первой бригады. Бригадир был уже на месте. Звали его
Велигура Сергей. Казак. Средних лет. Рослый. Лицо волевое, строгое. Принял
он меня крайне холодно, даже неприязненно. Колхозников на бригадном дворе
оказалось всего несколько человек. Подходили недружно, медленно. В те времена на Кубани все земли колхозов
были разбиты на стогектарные клетки (1 км х 1 км). Между клетками проходили
дороги. Вот на такой внутриклеточной дороге, вправо от неё, примерно,
в полутора километрах от станицы, располагался полевой стан второй бригады.
Там я застал такую картину: недалеко от сарая, полевой конюшни, лежала
павшая лошадь, а чуть в стороне стояла группа колхозников и спорила с
бригадиром. Пала лошадь ночью. Её вытащили из сарая. Теперь бригадир посылал
колхозников выкопать яму, чтобы зарыть труп. Колхозники отказывались выполнять
распоряжение бригадира, кое-кто даже подсмеивался над ним. По левую сторону от дороги, напротив полевого
стана, находилось заброшенное поле, полторы клетки, 150 га. На нём стеной
стоял густой, выше человеческого роста, засохший прошлогодний бурьян -
донник, или как его здесь называют, буркун. Эту площадь надо было вспахать
и засеять. А прежде чем пахать, надо было удалить бурьян. Как? Пробовали
прикатывать, а затем выволакивать боронами. Не получалось. Решили пустить
"красного петуха". Бригадир послал несколько человек поджечь
бурьян в нескольких местах с наветренной стороны. И пока длилась моя беседа
на полевом стане, бушующее пламя, подгоняемое ветром, охватило всю наветренную
часть поля. Огонь быстро приближался к дороге. Десятки зайцев и зайчат,
целые стада, выскакивали на дорогу. Здесь их криками встречали колхозники.
Ошалевшие зайцы во всю мочь мчались по открытому полю; другие же, обезумев,
снова кидались в бурьян, пытались проскочить сквозь огонь, и гибли там.
Чёрный дым, клубившийся над пожарищем, разносил запахи горящей шерсти
и жареного мяса. Никогда раньше я не видел столько зайцев! Со второй бригады поехал в третью. Она находилась
по той же межклеточной дороге в двух или трех километрах от второй. Здесь
я тоже попал на обед. Застал парторга колхоза Ерёменко. Завязалась беседа
с колхозниками. Рассказал им и о том, что видел и слышал во второй бригаде,
о "своём" и "колхозном". Слушали внимательно. Пригласили
отобедать вместе с ними. Я согласился. Но стряпуха извинилась: Возвращаясь с поля в станицу, я заехал прямо
в управление колхоза. Спросил бухгалтера: Первый выезд в поле в колхозе "Сельмаш"
прошёл неудачно. В каждой бригаде не явилось на работу по 20-30 человек.
На следующий день я решил побывать у прогульщиков на дому. Сопровождал
меня бригадир второй бригады, демобилизованный красноармеец Родин. Перед тем, как зайти в стоявший на самой
окраине станицы дом с запущенным двором, бригадир предупредил меня: Не помню, с чем конкретно мне пришлось ещё столкнуться при посещении домов тех, кто не выходил на колхозную работу, но среди них были и такие, которые разуверились в колхозе, не были материально заинтересованы в колхозном труде, и они под всякими предлогами уклонялись от него. Предлоги были нужны для того, чтобы не подвергнуться наказаниям.
|
Карта местности
|
Весенний сев под рогожным знаменем
С каждым днем, даже часом, весна вступала
в свои права, приближалось время весеннего сева, а тракторов всё ещё не
было, и это вызывало беспокойство среди работников МТС и руководителей
колхозов; тревожило и меня. Пришлось посылать телеграммы в политсектор
Крайземуправления, в Крайком. Наконец, было получено извещение, что на
станцию Ново-Покровская прибыло 20 новых колесных тракторов СТЗ. Надо
было срочно направляться за ними на станцию и своим ходом пригнать их
в МТС. Директор быстро собрал трактористов. Вслед за тракторами были получены две грузовые
полуторки, полулегковая почтовая автомашина "Пикап" для директора
и легковая машина для политотдела. До начала сева я смог более или менее подробно
ознакомиться с положением в станице Плосской. Обстановка здесь выглядела
немного лучше, чем в Ново-Ивановской. Экономически колхозы были сильнее.
Оба колхоза имели крупные по тому времени овцеводческие фермы. А это:
овечье молоко, брынза, которую готовили на месте, мясо и дополнительные
денежные доходы.
Для меня было ясно, что весенний сев будет
не лёгким, даже при наличии тракторов и относительно достаточного количества
живого тягла (малиинчатых лошадей). Узким местом были сеялки. Сеялок в
колхозах не хватало, что могло привести к затяжке сева, а это невозместимая
потеря урожая. "А что, если применить ручной сев?" - подумал
я, припомнив народную поговорку "Посеешь овёс в грязь, будешь князь!"
В каждом колхозе имелось по несколько десятков гектаров зяби. А что, если
по этой зяби, до вызревания почвы, действительно, прямо в грязь, посеять
овёс вручную? Главный агроном МТС одобрил эту мысль, но я не хотел проводить
это в порядке директивы. Мне хотелось осуществить это как бы в порядке
поддержки инициативы самих колхозников. Я стремился применить опыт политотдела Дундуковской
МТС по организации действенного социалистического соревнования между бригадами
и колхозами. Без бумажных договоров и бумажных "повышенных обязательств".
Речь шла просто о том, кто раньше и лучше посеет; кто раньше и лучше проведет
прополку; у какой бригады меньше будет лодырей, прогульщиков и бракоделов
и т.п. А какой кто получит урожай - сколько центнеров с гектара - об этом
не говорили, ибо каждый крестьянин хорошо знает, что урожай зависит не
только от людей. Чтобы вовлечь в это соревнование всех колхозников, придать
ему подлинно массовый характер, часто устраивались взаимные проверки работы
бригад с участием широкого круга колхозников. Главное внимание во время
этих взаимных проверок обращалось на выявление, вскрытие недостатков.Часто
эти взаимопроверки превращались в горячие споры, острую взаимную критику
и способствовали устранению имеющихся недостатков, повышению трудовой
активности. Особый контроль политотдел установил за качеством
пахоты и сева, а в последующем, и других полевых работ. Этот контроль
осуществлялся и днём и ночью. В период напряжённых полевых работ мы, политотдельцы,
каждую ночь объезжали все тракторные бригады, проверяли работу каждого.
Первое время некоторые трактористы пытались "хитрить". Пахота
производилась четырёх- и трёхкорпусными плугами. Глубину вспашки проверяющие
обычно замеряли по глубине борозды, оставшейся после прохода трактора,
т.е. последнего корпуса. Поэтому "хитрецы" заглубляли последний
корпус плуга на 20-22 см, а передние корпуса поднимали вверх, и они иногда
шли даже на огрех (плуг становился на перекос), т.е. только сверху царапали
землю. Отсюда нагрузка на мотор уменьшалась, трактор шёл легче и быстрее;
выработка повышалась, и экономилось горючее. Пахота получалась неровная,
бугристая, недоброкачественная. Не стоило большого труда раскрыть эту
уловку, но стоило больших трудов покончить с ней. Строго спрашивая за брак, за недобросовестное отношение к труду и колхозной собственности, воздействуя на них, прежде всего, путём создания против них общественного мнения, я был противником административных репрессий: за время работы в политотделе Ново-Ивановской МТС я дал санкцию на предание суду только одного человека - бригадира четвёртой бригады колхоза "Путь к социализму" (фамилия его чуть ли не Кандыба?), которого милиция разоблачила как спекулянта и расхитителя колхозной собственности, в частности - семян. Рапорт МТС о завершении весеннего сева и моё фото, как начальника политотдела, были опубликованы в "Молоте"; за успешное проведение посевной политсектор Крайземуправления премировал меня, директора и главного механика МТС охотничьими ружьями - двуствольными тулками. |
Праздник для стариков
Я не помню точно, когда и каким образом всей семьёй мы перебрались из Дундуковской в Ново-Ивановскую. Помню только следующее: сразу же после окончания сева на автомашине я выехал в Ростов-на-Дону. Там в больнице, в отдельной маленькой комнатке, находилась Нина Павловна с Наташей. Наташа, когда ей исполнился годик, заболела дизентерией. Врачи категорически запретили кормить её чем бы то ни было, кроме материнского молока. С каждым днем она слабела и таяла. Остались только кожа да кости. Да глазёнки ещё светились. Состояние её было крайне опасным. Пользуясь положением начальника политотдела - "начальник политотдела" тогда звучало гордо... - я пригласил к Наташе известного в Ростове педиатра профессора Сергиевского. Он осмотрел её и спрашивает: "А есть она просит?" Нина Павловна ответила: "Очень просит. Трясётся, когда увидит какую-нибудь пищу. Но врачи запрещают." Как раз в этот момент в палату принесли больничный борщ для Нины Павловны. Наташа со слезами потянулась к нему, мать хотела её отстранить. "Дайте ей. Пусть ест! Не бойтесь! Кормите всем, что она просит!" - заявил профессор. Мать взяла ложку и тут же начала кормить Наташу, которая с жадностью глотала борщ. Сергиевский был убеждён: "Организм сам знает, что ему надо. Того, что для него вредно, он не примет". Советы профессора оказались правильными, Наташа быстро пошла на поправку. В Ново-Ивановке нам под квартиру отвели бывший дом попа. Большой, просторный, но старый, с прогнившими кое-где полами. Летом в нём было прохладно, вольготно. Но подошла зима, и пришлось бежать из него от холода; переселились в небольшой домик, который занимал мой заместитель по ГПУ Лысенко, и вместе с ним жили. Из Дундуковской привезли с собой домработницу Дашу.
Положение в колхозах стало заметно меняться
к лучшему. Но возникло новое серьёзное осложнение. Приближался конец мая,
но с самого начала посевной - со второй половины марта не выпало ни одного
дождя. Земля от жары пересохла. На полях появились трещины. Нависла угроза
гибели посевов. Это тревожило колхозников. Крайком партии и политсектор
Крайземуправления обязали политотделы организовать полив любыми способами
и средствами. Но как это сделать? Поливать ручными пожарными насосами?
Их у нас в зоне МТС было всего два - по одному в станице. Значит, просто
из вёдер. Но и к насосам и для ручного полива вёдрами надо было подвозить
на поле воду на лошадях и волах. Пришлось собирать в колхозах и у колхозников
какие попало бочки и вёдра. Но сколько можно было взять из колодцев воды
и подвезти её в поле? Разве можно было таким способом полить тысячи гектаров?
И совершенно неосведомленному человеку было ясно, что такой полив - бессмысленная
затрата труда и энергии. Я было позвонил в Ростов, в политсектор. Мне
ответили: "И Крайком и мы понимаем, что этот полив бесполезен. Но
надо чем-то отвлечь колхозников, чтобы у них не создавалось панического
настроения... Полив надо вести". Приказ есть приказ. Его надо выполнять.
На полив мобилизовали всё население и несколько дней "мучили"
колхозников, колхозных руководителей, мучились сами, понимая, что делаем
совершенно бесполезное и даже вредное дело - поливальщики вытаптывали
посевы. Наступило 30 мая. Хорошо помню: перед самым обедом приехал во
вторую бригаду колхоза им.Димитрова. Солнце нещадно жгло, даже сорняки
никли от зноя. Настроение колхозников было унылое, подавленное. Как только
я зашёл на полевой стан, где собирались колхозники на обед, мне сразу
же был задан вопрос: "Товарищ начальник! А когда же будет дождь?"
Чтобы как-то смягчить настроение, я в шутку ответил: "Дождь будет
сегодня! В день моего рождения всегда бывает дождь!" Не один раз
до этого и после этого, и на Сев.Кавказе и в Сибири, я замечал, что 30
мая, как правило, бывает дождь. Многие колхозники улыбнулись, но от этого
не стало легче на душе ни у них, ни у меня. "Что-то дождем даже не
пахнет," - заметил кто-то. Все усилия политотдела были направлены на то, чтобы вырастить возможно лучший урожай текущего года. Но в то же время я думал и об урожае следующего года, о дальнейшем развитии хозяйства колхозов. По личному опыту, по опыту сибирских крестьян, я знал, что лучшей гарантией получения высокого урожая является майский чёрный пар. Это наиболее верный способ очистки поля от сорняков и накопления влаги, питательных для растений веществ. На Кубани же раньше пар не применялся. Я уже говорил, что в колхозах Ново-Ивановской МТС за период коллективизации много пахотных земель было заброшено, заросло буркуном и другими бурьянами, в которых быстро размножались зайцы. У меня возникла мысль пустить хоть часть пустующих земель под пар. К моему предложению скептически отнеслись директор МТС и председатели колхозов - это новое для них было дело, да и дополнительный объём работ. Но я решил настоять на своем. Послал специальное письмо в политсектор и в Крайком партии с просьбой разрешить поднять пар и отпустить МТС на это деньги и лимит на горючее. Моя просьба была удовлетворена. Мы закончили весенний сев 14 апреля. Соседняя - Калниболотская МТС - сильно отставала. Она просила нашей помощи - послать ей на выручку хоть несколько наших тракторов. Я не пошёл на это. Мы послали в Калниболотскую, где почти половина тракторов не работала, несколько своих лучших трактористов и запасные части; все же свои трактора переключили на подъем паров. Всего было вспахано под пар свыше 2400 гектаров, более чем по 120 га на трактор. Правда у МТС и колхозов не хватило сил (и, в известной мере, желания) в течение лета вести должную обработку их и содержать в чистом, действительно "чёрном" состоянии. Но даже при этом положении пар себя прекрасно оправдал. Осенью все пары были своевременно засеяны озимой пшеницей, и в 1935 г. колхозы Ново-Ивановской МТС собрали хороший урожай. На некоторых паровых участках, которые хорошо обрабатывались, получили по 180-200 пудов. В те времена это был рекорд! Успешно выполнили государственный план поставок пшеницы, погасили семенную ссуду и выдали колхозникам по 4-6 кг пшеницы на каждый трудодень! В районе были удивлены успехами колхозов Ново-Ивановской МТС, так как все их соседи и в 1935 г. получили низкие урожаи, не смогли выполнить планов поставок зерна государству и o6eспечить хлебом колхозников. |
Ликвидация сапизолятора
Как ни ухаживали за посевами, урожай всех
культур оказался неважный. Яровая пшеница давала по 5-6 центнеров с гектара.
Да лучшего и нельзя было ожидать при запущенности и крайней засорённости
полей, которую одной весенней вспашкой и ручной прополкой не ликвидируешь.
А тут ещё и засуха. Невысоким был урожай в 1934 г. по большинству районов
края. Поэтому Правительство намного снизило обязательные поставки колхозами
зерна государству и отсрочило возврат продовольственной и семенных ссуд.
План хлебосдачи для колхозов нашей МТС был уменьшен примерно наполовину.
Это позволяло после выполнения сниженного задания обеспечить хлебом и
колхозников. Естественно, повысилась их заинтересованность в успешном
проведении уборки. В самый разгар уборочной началось чуть ли не повальное заболевание колхозников малярией - в те времена Кубань славилась ею. Приедешь на полевой стан и видишь: половина, а то и больше колхозников лежит в шубах или завернувшись в одеяла, скорчившись от озноба. Врача на всю МТС не было. Медикаментов тоже. Затем и меня начало каждый день трясти. Я терял силы, с трудом мог выезжать в поле. Обратился в политсектор за помощью. Вскоре в МТС прибыл (на время) врач. Для меня прислали какой-то препарат. Врач сделал 2 очень болезненных укола под лопатки, и меня перестало трясти. Для лечения колхозников непосредственно в адрес политотдела прибыл хинин. Под руководством врача и под наблюдением политотдела началась хинизация колхозников, что привело к значительному снижению заболеваемости и ускорению уборочных работ. Несмотря на трудности, колхозы МТС в общем успешно провели уборку зерновых, а также подсолнечника и клещевины, справившись раньше других колхозов района. Выполнили сниженный план хлебозаготовок. Заготовили семена озимых. Своевременно посеяли озимую пшеницу, которая была размещена, в основном, по парам. После посева озимых тракторный парк, уже изрядно потрёпанный, переключили на вспашку зяби.
Ликвидация сапизолятора, с одной стороны,
облегчила задачу обеспечения на зиму кормами скота и освободила десятки
трудоспособных мужчин, которые были заняты уходом за малиинчатыми лошадьми;
с другой - колхозы лишились живого тягла. У них осталось по одной-две
пары здоровых лошадей. которых держали отдельно - для поездки в район
и т.д., и по несколько пар волов. Этого тягла было недостаточно даже для
подвоза в зимнее время на животноводство соломы и сена. А надо было подвозить
ещё топливо, выполнять другие жизненно важные хозяйственные работы, ведь
машин в то время в колхозах не было! Не говоря уже о подвозе топлива и
кормов для индивидуального животноводства. Пришлось обучать и запрягать
яловых, не дойных колхозных коров, а также коров колхозников. Пришлось
сказать колхозникам, чтобы они сами, на своих коровах, подвозили себе
корма и топливо, отвозили на них зерно на мельницу и т.д. Понятно, что
это не могло вызвать энтузиазма. Но другого выхода не было. И колхозники
вынуждены были смириться - главным для них было то, что они были обеспечены
хлебом. |
Быт, культура и реорганизация политотделов
В Ново-Ивановке, как и в Дундуковке, политотделу
пришлось заниматься не только вопросами производства, организацией массово-политической
работы, но и вопросами быта и культуры. У меня нет никаких записей, никаких
материалов того времени, пишу сейчас только по памяти, только о том, что
запомнилось до сих пор. Политотдел добивался строительства и соответствующего
оборудования полевого стана в каждой бригаде. Колхоз "Коминтерн"
перенес из станицы большой пустующий дом (а таких домов в станицах в те
времена было немало!), и поставил его на полевом стане второй бригады.
Оборудовали его. На окнах появились даже занавесочки и цветы. Колхозники
в горячую уборочную страду охотно оставались в нём ночевать. Но вот заезжаю
однажды в бригаду. В доме на полу грязь, шелуха от семечек, другой мусор.
Бригадир - коммунист Маняк. Спрашиваю его и стряпуху, которая считалась
хозяйкой на полевом стане: С наступлением осени, по опыту Дундуковской, политотдел занялся созданием Красных уголков в бригадах, организацией учёбы и досуга колхозников, а также приведением в порядок бригадных и общеколхозных дворов и дворов колхозников. В каждой бригаде были намечены мероприятия, составлены планы; созданы специальные комиссии, которые обошли дома всех колхозников, выяснили, кому что нужно: кому нужно починить печь и доставить кирпичи для этого; кому нужно перебрать крышу и подвезти для этого солому (у большинства домов крыши были соломенные). Подобрали печников и специалистов по ремонту крыш. Подготовка жилищ колхозников к зиме стала как бы всеобщим делом, заботой правления колхозов и бригадиров, чего раньше не было. Вместе с тем комиссии проверяли и санитарное состояние жилищ, подвергали общественной критике нерадивых хозяев и хозяек. Всё это делалось на основе самодеятельности самих колхозников, без нажима со стороны политотдела.
Несмотря на отдельные ошибки и неудачи, я
замечал, как день ото дня к лучшему меняется положение в колхозах. Менялись
сами люди, их отношение к труду, к колхозной собственности, улучшалось
их благосостояние. Росло их доверие к партии, к политотделу, ко мне, как
его начальнику. Тот же бригадир первой бригады колхоза "Сельмаш"
Сергей Велигура, который при первой встрече фактически не стал со мной
разговаривать, стал более приветливым, более инициативным и исполнительным;
его бригаду теперь можно было назвать действительно лучшей. Я знал, что
достаточно было договориться с руководителями колхозов, с колхозниками,
и можно быть уверенным, что все будет сделано без нажима, без административных
мер.
В конце ноября я выехал на курорт в Сочи. Там узнал о реорганизации политотделов с 1 января 1935 г. в обычные партийные органы - т.е. о ликвидации их. Там же по радио услышал я об убийстве 1 декабря С.М.Кирова, которое послужило поводом для сталинского террора в 1937-1938 годах. Кстати, в первых сообщениях говорилось, что Николаев убил Кирова на почве личных взаимоотношений. В "Правде" была напечатана статья Зиновьева и Каменева, которые гневно осуждали это злодеяние. А позже их обвинили в том, что, якобы, они организовали это убийство, и их расстреляли. Я не верил, и не могу поверить, что Зиновьев и Каменев были убийцами Кирова. Сейчас можно предположить (и это более вероятно), что убийство Кирова - дело рук самого Сталина, которому нужно было убрать Кирова, как возможного и довольно-таки опасного претендента на руководящую роль в партии, и иметь "основательный" повод для уничтожения всех потенциальных противников сталинского режима в стране.
С огорчением встретил я сообщение о реорганизации политотделов, считал её преждевременной. Мне жаль было расставаться с Ново-Ивановской, её людьми, доверявшими мне; с мечтами и планами, которые я намеревался осуществить. Поэтому я попросил Крайком назначить меня директором Ново-Ивановской МТС, ведь работавшего директором Алексинцева за систематические выпивки собирались освободить. Мою просьбу отклонили, но наметили оставить меня в Ново-Ивановской заместителем директора МТС по политчасти, такая должность была введена после реорганизации политотделов. Меня и это устраивало. Как зам.директора по политчасти, пользуясь доверием колхозников, я мог оказывать определённое влияние на дальнейшее развитие колхозов. Однако на посту зам.директора я не пробыл и двух месяцев. |
© 2009 Тетради